“Орган - поистине самый великий, самый смелый, самый великолепный из всех музыкальных инструментов, созданных человеческим гением. Это целый оркестр, от которого искусная рука может всего добиться, он же может все выразить. Это своего рода пьедестал, на который восходит душа, чтобы ринуться в пространство, когда в своем полете она пытается начертать тысячу картин, живописать жизнь, пробежать бесконечность, отделяющую небо от земли.”

ОРГАН ВО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВЕ

Не первое десятилетие продолжается невиданное у нас ранее возрождение органа. Пустеют некогда популярные театры и залы. Вконец уставшие от тягот сегодняшней нашей повседневности люди теряют интерес даже к тому, к чему не так давно могли дорваться только с помощью “лишнего билетика”. Но на органных вечерах по-прежнему аншлаги. И как и прежде, тесной толпой обступают в фойе слушатели лектора, чтобы в короткие 10-15 минут антракта хоть что-то узнать о величественном и загадочном инструменте.

Рассказать об органе читателям “Науки и жизни” мы попросили знатоков этого инструмента. Публикуем их статью в сокращении, опустив рад профессиональных помробностей.

ОТЗВУКИ ФЛЕЙТЫ ПАНА И ГИДРАВЛОСА

Более двух тысяч лет органу. Но не создан еще музыкальный инструмент, который превосходил бы его по величественности и диапазону звучания, тембровому разнообразию. Современный орган - не просто уникальный по своим возможностям инструмент, это одновременно и сложное инженерное сооружение, особенности конструкции которого решающим образом сказываются на его музыкально-акустических качествах. По природе звучания это - духовой инструмент, по способу управления - клавишный. Прообразом органа может считаться древнегреческий сиринкс, или флейта Пана. Она состоит из нескольких, связанных в один ряд, флейтовых трубочек. В органе, как и в древнем сиринксе, одна труба издает только один звук. В трубы органа, однако, дует не сам исполнитель, а механические мехи, дающие длительный ровный поток воздуха, а значит и равномерное и продолжительное звучание.

Орган создан в античные времена, его изобретателем считается механик Ктезибиос (Ктесибий) из Александрии, живший в III веке до н.э. В его органах воздух нагнетался в трубы при помощи воды, поэтому инструмент получил название гидравлос. 0н был распространен в Древнем Риме. И вообще в ареале греческо-римской культуры искусство органостроения достигло высокого уровня. Гидравлос звучал в салонах аристократов, во время боев гладиаторов. В Европе особый подъем органостроения начался после того, как в Аахене в 826 г. и в Винчестере в 980 г. были установлены органы невиданных ранее размеров и возможностей. Последний, например, имел 400 труб и две клавиатуры для двух исполнителей. Трубы античного органа изготовлялись в основном из меди и свинца, в средние века их стали делать также из олова и дерева. Клавиши тогда были большие, до 10 см шириной, и нажимались они ударом кулака. (Не отсюда ли пошло старинное выражение “бить в органы” ?) В XIV столетии появилась педальная клавиатура и были сконструированы ящики распределения воздуха, позволяющие включать отдельные ряды (регистры) труб. Можно сказать, формирование инструмента тогда в принципе было завершено. До сих пор звучит орган в старом замке, в церкви св. Валерии в местечке Сион (Швейцария). Он был построен в 1380 году и считается самым старым в мире играющим органом.

И хотя последующие шесть столетий принципиальных новшеств в орган не внесли, инструмент невероятно развился во всех, особенно в техническом, отношениях.

КОЕ-ЧТО О “ГОЛОСОВОМ АППАРАТЕ”

Два принципиально различных вида труб образуют все многообразие звуков органа - трубы лабиальные (от лат. labium - губа) и язычковые. Основную часть органа составляют лабиальные трубы, и именно их слушатель, как правило, видит из зала.

Лабиальная труба сконструирована так, что воздух, попадающий в нее, вытекая через узкую щель, образует тонкую, но широкую струю. Как бы пробуя, куда ей удобнее течь, струя периодически отклоняется то наружу, то внутрь трубы, “трепещет”, будто флаг на ветру. Основную частоту колебаний воздуха, то есть частоту звука, определяет высота столба воздуха в трубе-резонаторе, то есть длина трубы.

Материал, из которого сделана труба, диктует ее форму: оттого металлические трубы - круглого сечения, а деревянные - прямоугольного. Тембр звучания трубы зависит от ее формы и пропорций резонатора: чем длиннее труба, тем ниже ее “голос”, меньше частота звука. В старых органах, а иногда и сейчас, в нижних октавах вместо металлических труб ставили более дешевые деревянные, и в звучании это практически не ощущается. Древесину для органных труб применяют самую разную, лишь бы она была без трещин и других повреждений, сухой и выдержанной. Правда, для маленьких деревянных труб предпочитают твердые породы, лучше мелкой структуры. Но иные мастера и из сосны делали великолепные маленькие трубки. Главное - сделать трубы чисто и точно.

Для металлических труб используют олово, свинец, цинк, медь. Самый ходкий материал - сплав олова и свинца (его называют “органным металлом”). Толщина листа от 0,35-0,4 мм для маленьких труб до нескольких миллиметров для больших. Если хотят, чтобы труба звучала ярко и светло, ее делают из более твердого состава, около 70% олова. Для труб, которые должны звучать мягко, как флейта, применяют сплав помягче, более 60% свинца. Олово - металл дорогой, поэтому мастера органного дела нередко применяли более дешевые медь и цинк. Хорошо звучат большие медные трубы, но их труднее делать. Цинк дешев, но в звучании органа с цинковыми трубами (а такими инструментами увлекались на рубеже XIX и XX веков) есть что-то “от ведра”.

Главное же для звучания трубы - ее конструкция (и здесь важны мельчайшие детали), размеры, интонировка (комплекс едва заметных на первый взгляд тонкостей конструкции, делающих каждую трубу “индивидуальностью”). Упрощенно можно сказать, что от длины зависит высота звука, от диаметра - мощность, полнота звучания, от ширины ротика - громкость, а от высоты его - тембр. На самом же деле эти зависимости гораздо сложнее. Например, выбор параметров ротика - целая наука: чем он ниже, тем больше обертонов - звучание напоминает тембр смычковых инструментов. Делаем ротик выше - обертоны ослабляются в сравнении с основным тоном, звучание приобретает флейтовый характер. А если вырезать его слишком высоким, звучание вообще тускнеет, и трубу можно считать испорченной. Нормальной высотой ротика считается 1/4 его ширины, а ширина - 1/4 периметра трубы. Такие пропорции делают звучание трубы ярким и выразительным.

Громкость звучания, конечно же, зависит от количества поступающего в трубу воздуха, а его поток регулируют тем или иным способом, изменяя входное отверстие внизу ножки или ширину щели между клином и нижней губой ротика.

Лабиальные регистры делятся в зависимости от тембра и громкости на три группы: принципалы (principal - главный, основной), флейты и штрайхеры (от нем. streichen - струнные). Принципалы - открытые трубы, обладающие полным, ярким и громким звучанием. Они образуют основу органа: полный хор принципальных регистров различной высоты звучит торжественно, ярко, звонко (органное Pleno). Спектр принципала весьма богат обертонами. Флейтовые регистры звучат тише и мягче принципалов, в их спектре обертоны выражены слабее. У штрайхеров звук еще тише, но набор обертонов у них богаче. Весь секрет в мензуре (отношении диаметра трубы к ее длине): у флейтовых она больше, у штрайхеров - меньше, чем у принципалов.

Регистров, составленных из язычковых труб, в органах обычно значительно меньше, чем лабиальных, а в небольших инструментах они могут отсутствовать совсем. Звучат язычковые регистры ярко, красочно, а по громкости они, как правило, превосходят лабиальные.

Звук в язычковой трубе возникает вследствие колебаний небольшой металлической пластинки - язычка - в потоке воздуха, как, например, у фисгармонии или баяна. Частота звучания этих труб зависит от длины колеблющейся части язычка (для регулировки ее придумана специальная пружина-полозок). Влияние же резонатора (раструба) на высоту звука - фактор второстепенный: язычковые трубы различной длины по высоте могут звучать почти одинаково. Основная функция резонатора - отфильтровать обертоны и, подобно рупору, передать звук в окружающее пространство.

Трубы с длинными открытыми сверху конически расширяющимися резонаторами звучат ярко и громко, трубы с длинными цилиндрическими или частично закрытыми сверху резонаторами - несколько скромнее, и у них слабее выражен основной тон. Самое тихое звучание у труб с короткими резонаторами.

Язычки чаще всего делают из латуни (в небольших старинных органах иногда применялись и деревянные). Раструбы же изготавливают из органного металла, олова, цинка, меди, латуни, а также из дерева.

Язычковые регистры сложны и в изготовлении, и в интонировке, потому и удаются далеко не всем органостроительным фирмам. Наивысшего расцвета искусство их изготовления достигло в творчестве французских мастеров XVII-XVIII столетий, а позднее в лидеры вышли и англичане.

ХОРЫ СТРОЙНЫЕ ВСЕХ ТРУБ

Органная клавиатура сравнительно короткая - четыре с половиной, иногда пять октав (у рояля - 8 октав), и ноты органных произведений пишутся только в этом диапазоне. Широчайший же тембровый и динамический диапазон инструмента достигается разнообразием труб.

Трубы органа расположены рядами - регистрами. Чаще всего сколько клавиш на клавиатуре - столько и труб в регистре. Каждый из регистров состоит из труб одной конструкции и одного характера звучания, но разной длины. На ручках или кнопках включения регистров обычно пишется его название и высота. Регистр, для которого частота основного тона труб соответствует нажатым клавишам (как на фортепиано), называется восьмифутовым (пишется обычно - 8'). Это означает, что открытая труба, издающая звук “До” большой октавы, имеет длину около 8 футов (свыше двух метров). Труба, звучащая на октаву выше, имеет длину 4 фута, на октаву ниже - 16 футов, и т. д. Трубы, настроенные на частоты наиболее высоких обертонов, обычно объединяют в два-три составных регистра из нескольких полных рядов труб. Такие регистры называют микстурами (лат. mixtura - смесь). Эти “хоры” от двух до 8, а иногда и до 18 и даже более рядов труб, придают звучанию органа блеск, отчетливость, создают своеобразную “звуковую корону”. Когда включен регистр-микстура, нажатие одной клавиши заставляет звучать сразу несколько труб - по числу рядов в микстуре.

В больших инструментах в число регистров педальной клавиатуры входят 32-футовые, а в уникальных случаях - и 64-футовые регистры, то есть с трубами до 64 футов (20 м). Традиционные материалы “слабы” для таких размеров. В американских органах-гигацтах есть трубы, изготовленные из железобетона. Самый большой в мире орган установлен в городе Атлантик-Сити в США, он имеет 7 ручных и педальную клавиатуры, 455 регистров, 33 112 труб. До 1912 года самым большим в мире по количеству регистров считался инструмент, построенный мастером Б. Грюнебергом в латышском городе Лиепая: 4 ручных и педальная клавиатуры, 131 регистр. Заметим, что величина органа, количество его регистров далеко не всегда говорят о его качестве.

Диспозиция (перечень всех регистров) дает исполнителю лишь предварительную информацию об органе. Понять, почувствовать инструмент, можно лишь при непосредственном знакомстве с ним. Для органа весьма существенны и акустические свойства зала: в ином зале три-четыре регистра приятно наполняют все пространство, а каждый в отдельности звучит рельефно и выразительно. В других же помещениях из-за сухой, “плоской” акустики выразительного звучания можно достичь лишь увеличением числа регистров.

“ПРОВЕРИМ ЛЕГКИЕ ОРГАНА”

Рассказывают, когда Иоганна Себастьяна Баха приглашали на опробование нового органа, первое, что он говорил: “Проверим его легкие”. При этом он включал максимум регистров и слушал, хватает ли дыхания, чтобы все трубы звучали достаточно полно (так называемое “органное tutti”). Действительно, художественное лицо органа зависит не только от его “голосовых данных”, но в не меньшей степени и от “дыхательного аппарата”.

Главная часть - ящик распределения воздуха или, как его называют, виндлада, что в переводе с немецкого означает - ящик ветра. Именно сюда приходит из мехов воздух и в нем распределяется по трубам системой клапанов, управляемых с клавиатур. В нижней части каждого из каналов проделано отверстие с клапаном (тон-вентилем), а сверху - отверстия, на которые установлены трубы. Когда нажимают на клавишу, клапан открывается, соответствующий этой клавише канал наполняется воздухом, и трубы начинают звучать. На одном канале стоят трубы одного тона (например, “До”, или “До-диез”, или “Ре” и т. д.), но всех регистров. Чтобы можно было выключить ненужный регистр, между трубами и ящиком установлены длинные узкие задвижки (шлайфы) с отверстиями под каждой трубой (для каждого регистра своя задвижка). Когда задвижка стоит так, что отверстия в ней и в ящике совпадают - регистр включен, когда не совпадают - выключен.

На одной виндладе, управляемой одной клавиатурой, обычно сидит 8-12 регистров, две виндлады с таким же числом клавиатур регистров позволяют удвоить число регистров, три - утроить и т.д. Современный орган имеет, как правило, 2-4 ручных клавиатуры (мануала). Кроме них предусмотрена и педальная клавиатура - для игры ногами. На ней играют менее подвижные, басовые партии, но нередко и сложные сольные мелодии, которые хорошие органисты играют не менее искусно, чем пальцами рук.

Каждая виндлада с набором регистров - как бы небольшой орган, законченное целое. Обычно в передней части органа устанавливают главную, самую мощную группу регистров. Трубы основного ее регистра - Принципала - хорошо видны на проспекте органа (так называют его “фасад”, видимый из зала).

Когда в органе больше 50-60 регистров, клапаны, открывающие путь воздуху, становятся столь большими, а тяги столь длинными, что играть просто трудно. Одним из первых проблему разрешил англичанин Ч. Баркер: он изобрел пневматический усилитель (рычаг), названный позже его именем. При легком нажатии на клавишу открывается маленький клапан и впускает воздух в небольшой мех, а тот, раздуваясь, уже с большей силой двигает тягу и открывает большой клапан. Рычаги Баркера работают точно и надежно, применив их, органостроители смогли в 1884 году соорудить в рижском Домском соборе первый в Европе орган-гигант, имеющий 124 регистра. Кстати, этим был дан старт гигантомании в органостроении.

Орган, у которого вся система управления пневматическая, удается удобно расположить в пространстве: от кафедры органиста к виндладам ведут лишь небольшие пучки мягких трубочек. Кроме того появилась возможность ввести и интересные пневматические элементы автоматического включения дополнительных голосов. Благодаря этому орган с небольшим количеством регистров может звучать весьма мощно. Но есть, к сожалению, у систем пневмоуправления и свои недостатки. В частности, из-за конечной скорости распространения управляющей волны сжатого воздуха, начало звучания трубы опаздывает по отношению к моменту нажатия на клавишу. Некоторые подшучивают, что на органе с пневматической трактурой (проще говоря с пневматическим управлением клапанами) то, что должно звучать в воскресенье, надо сыграть еще в субботу.

Сегодня наиболее распространены органы с комбинированной трактурой: клавишная - механическая, а регистровая - электрическая (задвижки открываются с помощью электромагнитов). Появилась возможность применять программируемые регистровые комбинации: пока исполнитель играет на одних регистрах, ассистент на другом комплекте регистровых кнопок готовит иной вариант регистровки (при этом подключаются новые электромагниты), и в нужное время это мгновенно включается. Еще удобнее так называемые зетцер-комбинации: в память вводится программа регистровых комбинаций для всего концерта.

Существуют электронные системы, способные запомнить весь процесс “живого” звучания и затем в точности воспроизвести его уже без органиста. Он сам в это время мог бы сидеть в зале и слушать собственное исполнение.

Справедливости ради нужно заметить, что легкость управления современным, органом часто оказывает исполнителям медвежью услугу: они поддаются искушению использовать всякие излишества, придумывают слишком пеструю и безвкусную регистровку, злоупотребляют быстрыми темпами. И бывает, что при этом органная музыка превращается просто в набор звуковых эффектов.

Важна для художественных качеств органа и система нагнетания воздуха. Начинается она с мехов и через систему каналов, иногда дополнительных мехов для выравнивания давления, заканчивается виндладами. В старых органах мех состоял из двух: один нагнетал воздух, а другой - “магазинный” - поддерживал постоянное давление. Нагнетающие мехи приводили в действие, работая руками или ногами, специальные рабочие. Сегодня же как поставщик воздуха в орган вне конкуренции электромотор с вентилятором. Избыток давления воздуха в органе невелик - в среднем 60-80 мм водяного столба, то есть около 0,01 атмосферы.

А вот как обеспечить все трубы воздушным потоком с ровным, не меняющимся давлением? Это не всегда просто: большие трубы иногда “вдыхают” так много, что маленьким уже не хватает. И все же ради сохранения живости звучания иногда в новых органах устанавливают мехи на старый лад.

ГАРМОНИЯ МУЗЫКИ И АРХИТЕКТУРЫ

Все архитектурные стили пережил проспект (внешний вид) органа - от готики и ренессанса до ящиков в духе “Новых Черемушек”. Проспект богатых, особенно в эпоху барокко, архитектурных форм, с резьбой, позолотой, скульптурами, живописью - нередко произведение не менее ценное и дорогостоящее, чем сам инструмент. В храмах орган, устанавливаемый над входом, выполняет роль важного акцента интерьера, составляющего как бы противовес алтарю. Когда орган внешне действительно красив, слушатель - в этом приходилось не раз убеждаться - находит в его звучании больше достоинств, чем в подобном же органе бездарной “внешности”.

Можно выделить два вида органных проспектов. Классический проспект отражает конструкцию инструмента, по расположению труб и их величине можно догадаться о количестве и звуковой “направленности” мануалов, Такой принцип уверенно прошел от средних веков до наших дней. Но появился в прошлом веке и другой - эклектический - принцип. Проспект, часто очень красивый, имеет чисто декоративную функцию и стоит сам по себе, а инструмент - сам по себе. Даже трубы в таком проспекте бывают чисто декоративные, они никогда не звучат.

Орган трудно рассматривать отдельно от помещения. В идеале это - гармония звука, пространства и архитектурных форм. Нередко, взглянув на помещение и орган, уже можно представить себе звучание инструмента; или наоборот - услышав орган, почувствовать пространство помещения, “увидеть” его архитектуру.

И органисты, и слушатели единодушны в оценке благородства звучания старых инструментов. Действительно, даже пыль, находящаяся в "воздушном потоке, за века шлифует края лабиальной щели трубы, и это делает звучание более чистым. Но вот, кажется, еще более важный фактор: под многолетним воздействием звуковых волн изменяется структура материала, при этом, считают, что воздействию звука подвергаются не только трубы, но я весь инструмент, и даже помещение, его стены, потолок, полы, мебель. Возможно, кому-то это покажется делом весьма сомнительным, но в старых храмах музыка действительно звучит приятнее и естественнее, чем в более новых. Удобное управление регистрами с программированием регастровок, автоматизацией и т.п. делают игру на современном органе настолько удобной, что многие, особенно посредственные органисты, вернувшиеся, из зарубежных концертных поездок, только об этом рассказывают. А вот исполнители действительно высокого класса даже серьезные неудобства старых инструментов принимают как их индивидуальные свойства и используют их.

Своеобразие архитектурного и акустического облика помещения в совокупности с индивидуальным характером хорошего органа, плюс органист, способный раскрыть все достоинства инструмента и музыкального произведения - все это и есть нечто, что невозможно ни отобразить техническими средствами, ни перенести в другое место. Во времена Баха или Моцарта люди ездили за сотни и тысячи километров, чтобы послушать игру или пение великого артиста. В наше время можно услышать всех великих артистов современности не выходя из дому - имея хороший проигрыватель и коллекцию записей.

Однако с органом так не получается. Потому истинный любитель органной музыки, чтобы познакомиться с легендарным органом рижского Домского собора, должен сесть в поезд и ехать в Ригу, ибо звуки без ощущения величия готического храма, без блеска витражей остаются как бы неживыми. Или проехать на автомобиле по дороге, где 250 лет лазад ездил в карете Бах, и только там воспринять дух небольших, но прелестных органов, построенных другом Баха - Готфридом Зильберманом и до сих пор радующих наш слух и глаз в небольшом местечке Рета недалеко от Лейпцига.

Вот в этом и таится прелесть органа - инструмента очень простого и легко понятного по принципу конструкции, но неисчерпаемого по своим возможностям, окутанного легендами многовековой истории.